Гевелий

Второй капитан парома, переживший крушение, не может оставить в прошлом ночь, когда корабль ушёл под воду. Он возвращается к обломкам памяти, перечитывает журналы вахт, исследует нестыковки в показаниях, собирает свидетельства экипажа и родственников погибших. Потеряв коллег и знакомых, он ощущает острый долг — не просто выяснить причины, но добиться справедливости для тех, кто больше не сможет заявить о себе. Чем глубже он копает, тем заметнее становятся слои молчания и сопротивления: бюрократия, юридические лазейки, нерешительность руководства порта и страх перед признанием ошибок. Ночи становятся длиннее: вахтенные лампы и шум пустого кокпита напоминают о тех, кого уже нет; в памяти всплывают лица пассажиров, чьи истории он теперь собирает и бережно хранит. Родственники приходят с растерянными вопросами и требованием правды, а он пытается сложить их разрозненные свидетельства в единый ход событий. Иногда поиски приводят к безмолвным заброшенным документам и закрытым отчётам, иногда — к неожиданным показаниям, которые рушат официальную версию. Внутренний конфликт между служебной лояльностью и моральной обязанностью делает его действия тяжёлыми, но не прекращает их. Он готовится к судебным слушаниям, участвует в допросах, находит союзников среди журналистов и юристов, но и сталкивается с угрозами: от равнодушия до попыток скрыть правду. Постепенно даже небольшие находки становятся нитями, ведущими к общей картине, а его настойчивость превращается в форму памяти — того, что было утрачено, и того, что требует восстановления справедливости. Он возвращается на палубу, чувствует соль на перчатках и слышит каждый шорох, словно он переписывает место событий заново. Встречи с семьями переполняют его сожалением и решимостью: он выписывает даты, имена, фотографии, не даёт забыться ни одной мелочи. С каждым новым свидетельством растёт понимание масштабов трагедии — и усиливается необходимость добиться ответа, каким бы тяжёлым он ни оказался.